"Поэт хозяйства, летописец будней"

СЕРГЕЙ ТИМОФЕЕВИЧ АКСАКОВ

«Честь его имени,
украшающему русскую словесность!»
А.С. Хомяков

“И вдруг видит купец на пригорочке зелёном цветёт цветок цвету алого, красоты невиданной и неслыханной, ни в сказке сказать, ни пером написать. У честного купца дух занимается, подходит он ко тому цветку, запах от цветка по всему саду ровно струя бежит; затряслись и руки и ноги у купца, и возговорил он голосом радошным: «Вот он, аленький цветочек, какого нет краше на белом свете, о каком просила меня дочь меньшая, любимая…»   Эти строки – из любимой и знакомой с детства сказки Сергея Тимофеевича Аксакова «Аленький цветочек». Впервые услышал её маленький Серёжа от крепостной ключницы Пелагеи. А ещё она рассказывала ему «Царь-девицу», «Иванушку-дурачка», «Жар-птицу» и «Змея Горыныча». Сказка сказывается, а мы сидим не дыша, завороженные, ошеломлённые, чувствуя, как чем-то тёплым и светлым омывается душа.

Сергей Тимофеевич Аксаков. Поэт хозяйства, с любовью изобразивший весь ритуал домашнего обихода, какое-то богослужение семейственности, историк будней, искусно сложивший мозаику жизненных мелочей. В чём же секрет художника, в чём это его кудесничество? Почему Аксаков, с его почти допушкинской лексикой, читается сегодня так же живо, сохраняя для нас всё то же очарование и обаяние, как и полтора века назад?

Вот как ответил на этот вопрос известный русский писатель Владимир Солоухин: «Если бы меня попросили назвать главное качество аксаковских книг, я бы назвал – душевное здоровье. Душевное здоровье, которое невольно переливается в читающего эти книги, заряжает и наполняет его. Отступают на второй план суета, нервозность, всякая мелочность, торопливость, мельтешение – всё, что мешает нам взглянуть вокруг ясными и спокойными глазами. Неторопливая манера повествования, ясность мыслей и чувств, чистота языка и яркость его, несмотря на кажущуюся простоту. Огромная художественная выразительность при кажущейся незатейливости – всё это приводит к тому, что книги Аксакова читаются и сегодня с наслаждением».

Сергей Тимофеевич Аксаков родился в Уфе 20 сентября 1791 года. Кто читал "Семейную хронику», тот знает, насколько она автобиографична. Надо только подставить вместо Багровых Аксаковых, чтобы получить правдивую летопись событий первых лет жизни Сергея Тимофеевича. Симбирский край наряду с Башкирией, Оренбургским краем, Подмосковьем может претендовать на звание аксаковских мест. Село Аксаково Майнского района часто упоминается в произведениях под именем Старого Аксакова, Симбирского Аксакова, Троицкого, Симбирского Багрова. Село Аксаково в далёком прошлом – «родовая вотчина» Аксаковых. В 1673 году прадедушка писателя «бил челом» московскому государю об отводе земли, которую он нашёл. Земля была пожалована, началось её заселение. Но во второй половине XVIII века дедушка писателя, выведенный в «Семейной хронике» под именем Степана Михайловича Багрова, переселился со своим семейством и крепостными в заволжские места на берега реки Большой Бугуруслан Оренбургской губернии. Но, следуя семейной традиции, родители Сергея Тимофеевича считали своим долгом обязательно бывать в Симбирском Аксакове. Вместе с ними, а затем и один посещал Аксаково и Сергей Тимофеевич.

Любовь к природе - совершенно чуждую его матери, насквозь горожанке - будущий писатель унаследовал от отца. Крестьянский труд возбуждал в нем не только сострадание, но и уважение; дворовые были свои не только юридически, но и душевно. Женская половина дворни, как всегда, хранительница народно-поэтического творчества, знакомила мальчика с песнями, со сказками, со святочными играми. И "Аленький цветочек", записанный много лет спустя по памяти о рассказе ключницы Пелагеи, - случайный обрывок того огромного мира народной поэзии, в который вводили мальчика дворня, девичья, деревня.

Случилось так, что в детстве мальчик много и продолжительно болел. В «Детских годах Багрова-внука» он пишет: «Я иногда лежал в забытьи, в каком-то среднем состоянии между сном и обмороком; пульс почти переставал биться, дыхание было так слабо, что прикладывали зеркало к губам моим, чтоб узнать, жив ли я… Доктора и все окружающие давно осудили меня на смерть». Он помнил, что его куда-то повезли, но дорогой ему стало совсем плохо, все вынуждены были остановиться. «Меня вынесли из кареты, постлали постель мне в высокой траве лесной поляны, в тени дерев, и положили почти безжизненного. Я слышал, как плакал отец и утешал отчаявшуюся мать, как горячо она молилась, подняв руки к небу. Я всё слышал явственно, но не мог пошевелиться, не мог сказать ни одного слова. И вдруг – точно проснулся и почувствовал себя лучше, крепче обыкновенного. Лес, тень, цветы, ароматный воздух мне так понравились, что я упросил не трогать меня с места… Мне становилось час от часу лучше, и через несколько месяцев я был уже почти здоров».

Природа своей целебной силой исцелила безнадёжно больного мальчика. Она вошла в него такой благодатью, так он слился и растворился в ней, что это осталось в нём на всю жизнь обострённым чувством родной природы, её тихой прелести, её красоты, её души.

Нежно любимый, под крылышком у отца и матери, рос Сергей Тимофеевич в дворянском гнезде. Жизнь была привольная, хотя и не роскошная, и этот простор чувствовался во всём: и в природе, тогда ещё не ограбленной человеком, и в воспитании, не подчиненном феруле. Жизнь мальчика проходила в размеренном природном ритме, с песнями, сказками и святочными играми. Дом Аксаковых воплощал собой идеал патриархальной помещичьей жизни, живых родственных связей старых времён. (музыка)

Впоследствии Сергей Тимофеевич сам стал большим хлебосолом, человеком с гостеприимной, радушной и ласковой душой, всегда готовой понять и простить. Его собственный дом стал центром московского славянофильства, где любили собираться своим кружком мыслящие, не безразличные к судьбам своего Отечества люди. Обстановка этого дома, его обиход, мелкие и крупные подробности его жизни – всё это имело особый дух и характер – того барства, которым когда-то так славилась Москва. Здесь ораторствовал Хомяков и гостил Н. В. Гоголь, здесь выросли «пророки славянства», его сыновья Константин и Иван Аксаковы.

Нравственное влияние Сергея Тимофеевича сказывалось не только на складе домашней обстановки. Примерный супруг, отец, брат, он был и образцом друзей, к которому шли за советом и помощью. Он умел с первого раза приобретать любовь и доверие и никому не отказывал в содействии или участии, а, напротив, сам вызывался оказать услугу. Это была душа чистая, исполненная христианских чувств, ум светлый и прямой, характер откровенный, возвышенный и энергичный. Он обладал младенческою ясностью души, поразительной силой воли и во все времена сохранял участие ко всему прекрасному.

Писатель родился в нём не сразу, талантливость его проявлялась по обочинам, по окольным путям. С детства он любил выразительно читать и декламировать, много и самозабвенно читал Державина, Сумарокова, Хемницера, Княжнина, Дмитриева. Он обладал даром подражания другим людям, умел изобразить человека, его манеру говорить, да так иногда, что все покатывались со смеху. Он знал и любил театр, писал о нём в журналы, до 54-летнего возраста театральные обозрения были основным литературным занятием Аксакова.

С детства Аксаков был и превосходным рассказчиком. Рассказывал ли он маменьке, как они с отцом удили рыбу, рассказывал ли он потом Гоголю о своих молодых годах, всё выходило ярко, образно и заражало слушателей. Так значит, непреодолимое и безотчётное желание передавать другим свои впечатления жило в Аксакове с детства, и стало позднее основным стимулом работы писателя. Гоголь, слушая устные рассказы Аксакова, не раз уговаривал его взяться за перо и записать свои воспоминания.

Из письма Гоголя к Аксакову, посланное из Остенде: «Мне кажется, что если бы Вы стали диктовать кому-нибудь воспоминания прежней жизни вашей и встречи со всеми людьми, с которыми случилось вам встретиться, с верными описаниями характеров их, вы бы усладили много этим последние дни ваши, а между тем доставили бы детям вашим много полезных в жизни уроков, а всем соотечественникам лучшее познание русского человека. Это не безделица и немаловажный подвиг в нынешнее время, когда так нужно нам узнать истинное начало нашей природы…».

Тонкая наблюдательность и трезвая правдивость Аксакова не могли найти себе применения ни в формах «высокого штиля» Державина, Озерова и Шишкова, ни в сентиментальной повести Н. М. Карамзина. Его дарование было создано для новых форм литературного творчества. И когда «Повести Белкина» и «Вечера на хуторе близ Диканьки» показали, что простой правдивый рассказ не ниже высокой литературы, что душевное содержание, доселе отрезанное от неё литературной условностью, имеет и другие, более скромные по виду и более жизненные по существу формы, Аксаков честно отлил в них то, что ранее оставалось бесформенной массой устных рассказов и воспоминаний.

Рождение писателя состоялось в первой половине тридцатых годов и с тех пор его творчество развивалось плавно и плодотворно. Он начал рассказывать публике то, что действительно знал, любил и помнил. Он знал природу средней полосы России, любил её и до мелочей помнил все её состояния, знал, любил и помнил предания собственного семейства. И доверившись своей любви, создал знаменитые «Записки об уженьи рыбы», «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», и, наконец, «Семейную хронику» - лучшее из известных отечественной литературе описаний стародворянской жизни. (музыка)

Успех «Записок» был шумный, которого он сам не ожидал и не мог предвидеть. «Никто из русских писателей не умеет описывать природу такими сильными, свежими красками, как Аксаков» – писал Гоголь. И говорил Сергею Тимофеевичу: «В ваших птицах больше жизни, чем в моих людях». И правда, под пером Аксакова эти птицы жили своей несложной красивой жизнью. «В его пейзажной живописи нет ничего ухищренного и мудреного, она никогда ничем не щеголяет, не кокетничает, в самых своих прихотях она добродушна» – так отзывался о прозе Аксакова Тургенев.

В начале «Записок…» сам писатель рассуждает о целебной силе деревенской природы на человека: «Деревня, мир, тишина, спокойствие! Безыскусственность жизни, простота отношений! Туда бежать от праздности, пустоты и недостатка интересов; туда же бежать от неугомонной, внешней деятельности, мелочных, своекорыстных хлопот, бесплодных, бесполезных, хотя и добросовестных мыслей, забот и попечений! На зеленом, цветущем берегу, над темной глубью реки или озера, в тени кустов, под шатром исполинского осокоря или кудрявой ольхи, тихо трепещущей своими листьями в светлом зеркале воды, на котором колеблются или неподвижно лежат наплавки ваши, -- улягутся мнимые страсти, утихнут мнимые бури, рассыплются самолюбивые мечты, разлетятся несбыточные надежды! Природа вступит в вечные права свои, вы услышите ее голос, заглушенный на время суетней, хлопотней, смехом, криком и всею пошлостью человеческой речи! Вместе с благовонным, свободным, освежительным воздухом вдохнете вы в себя безмятежность мысли, кротость чувства, снисхождение к другим и даже к самому себе».

Но "Записки об уженьи рыбы" и "Ружейного охотника" были лишь пробами талантливого пера. Весь обломовский гений Аксакова проявился лишь в его знаменитой "Семейной хронике". Такой преданности семейным преданиям, такой любви к родному углу, такой памяти о своей родне - вы не найдете ни в какой другой русской книге. Раскрывши первую страницу, вы уже видите, чем вспоено, вскормлено, на чем выросло сердце Сергея Тимофеевича Аксакова, что дало ему устои на всю жизнь, что образовало его взгляд, его темперамент. Любовь к прошлому, к своему родному, - проникает каждую строку и неотразимо действует на читателя.

Вот, к примеру как описан дедушка писателя в самом начале «Семейной хроники»: «Но не сказать ли вам наперед, что за человек был мой дедушка.

Степан Михайлович Багров, так звали его, был не только среднего, а даже небольшого роста; но высокая грудь, необыкновенно широкие плечи, жилистые руки, каменное, мускулистое тело обличали в нем силача. В разгульной юности, в молодецких потехах, кучу военных товарищей, на него нацеплявшихся, стряхивал он, как брызги воды стряхивает с себя коренастый дуб после дождя, когда его покачнет ветер. Правильные черты лица, прекрасные большие темно-голубые глаза, легко загоравшиеся гневом, но тихие и кроткие в часы душевного спокойствия, густые брови, приятный рот -- все это вместе придавало самое открытое и честное выражение его лицу; волосы у него были русые. Не было человека, кто бы ему не верил; его слово, его обещание было крепче и святее всяких духовных и гражданских актов». Во всём повествовании «Хроники» слышится былинная лексика, былинный распев, а сама природа и люди переплетены друг с другом неразрывной кровной связью.

А вот как описаны впечатления Серёжи Багрова о переправе через Волгу: «Двухверстная быстро текущая ширина Волги поразила меня, и я с ужасом смотрел на то пространство, которое надобно нам переплыть... Симбирск со своими церквами и каменным губернаторским домом, на высокой горе, покрытой сплошными плодовыми садами, представлял великолепный вид...»

Или вот как переданы впечатления маленького Серёжи от сенокоса: «Наконец пришло время сенокоса. Его начали за неделю до Петрова дня. Эта работа, одна из всех крестьянских полевых работ, которых я до тех пор ещё не видывал, понравилась мне больше всех. Чудное зрелище поразило мои глаза. Человек сорок крестьян косили, выстроясь в одну линию, как по нитке; ярко блестя на солнце, взлетали косы, и стройными рядами ложилась срезанная густая трава. В этой работе было что-то доброе, весёлое… Какой лёгкий воздух, какой чудесный запах разносился от близкого леса и скошенной травы, изобиловавшей множеством душистых цветов, которые от знойного солнца уже начали вянуть и издавать особенный приятный ароматический запах. Нетронутая трава стояла стеной, в пояс вышиною, и крестьяне говорили: «Что за трава! Медведь медведем!» (музыка)

Сам Аксаков так обратился к воссозданным им людям: "Вы не великие герои, не громкие личности; в тишине и безвестности прошли вы свое земное поприще... но вы были люди, и ваша внешняя и внутренняя жизнь... исполнена поэзии... вы были такие же действующие лица великого всемирного зрелища, с незапамятных времен представляемого человечеством, так же добросовестно разыгрывали свои роли, как и все люди, и так же стоите воспоминания... Да не оскорбится же никогда память ваша никаким пристрастным судом, никаким легкомысленным словом!"

Тургенев писал о "Семейной хронике": "Вот он, настоящий тон и стиль, вот русская жизнь, вот задатки будущего русского романа". И можно с полным правом сказать, что аксаковская книга стала своего рода прообразом величайших "семейных" романов - "Войны и мира" и "Анны Карениной", "Подростка" и "Братьев Карамазовых".

«Никаких вычур в рассказе, никакого желания со стороны автора завлечь читателя хитро придуманным действием. Но что за удивительное впечатление производит этот маленький рассказ» – так писал Добролюбов об отрывке из «Семейной хроники».

Горький в своей повести «В людях» говорил о том, как много значили книги Аксакова в истории его духовного развития. По его образному выражению, «они вымыли душу, очистили её от шелухи».

В своих произведениях Аксаков рассказал об охоте на болотах по р. Инзе, о симбирских помещиках Бекетовых, Аксаковых, Куроедовых. В Майнском районе, в селе Чуфарово, находилось имение родственников писателя Куроедовых,. У Аксакова это село выведено под названием Чурасово… В Чуфарове жила богатая тётка писателя Надежда Ивановна Куроедова, описанная в произведениях под именем Прасковьи Ивановны Куролесовой. После степного симбирского захолустья жизнь в Чуфарове юному Аксакову казалась «городской», а господский дом – «дворцом Шахерезады»: «Я был поражён богатым убранством этой комнаты… Какие были диваны, сколько было кресел, и все обитые шёлковой синею материей! Какая огромная люстра висела посередине потолка! Какие большие куклы с подсвечниками в руках возвышались на каменных столбах по углам комнаты! Какие столы с бронзовыми решёточками, наборные из разноцветного дерева, стояли у боковых диванов! Какие на них были набраны птицы, звери и даже люди! Особенно же внимание моё обратили на себя широкие зеркала от потолка до полу, с приставленными к ним мраморными столиками, на которых стояли бронзовые подсвечники».

Следует назвать ещё одно аксаковское место – деревню Вишенки Мелекесского района. Оно фигурирует в «Детских годах Багрова-внука». Здесь маленький Серёжа бывал наездами вместе с родителями. В своих поездках в Аксаково и Чуфарово родители писателя всегда останавливались в Вишенках, принадлежавших Куроедовой, а после её смерти перешедших к отцу автора «Семейной хроники».

Вишенки славились хлебородной землёй, «состоявшей в иных местах из трёхаршинного чернозёма, богатством крестьян и особенной охотой их до хороших, породистых лошадей». Помещичьего дома в Вишенках не было, был лишь флигель, в котором во время наезда останавливались барин и управляющий. В окрестностях Вишенок по реке Бирля Аксаков любил охотиться на уток.

В конце 20-х годов или начале 30-х XIX столетия писатель прожил в Аксакове месяц вместе с сыном Константином. Побывал он в Аксакове также в 1851 году, когда вместе с сыновьями совершал длительное путешествие по Волге, для хозяйственного обзора имений и положения крестьян, оставленных хозяевами 25 лет назад. Связи с Симбирским Поволжьем поддерживали и члены семьи Аксакова. В 1854 году здесь побывал сын писателя – поэт и публицист Иван Сергеевич (1823-1886). С дороги он писал отцу: «А я, едучи по Симбирской губернии, думал, что хорошо бы Вам приехать сюда, милый Отесинька! (так в письмах Иван Сергеевич называл отца). Здесь-то, посреди мест, родных Вашей душе, посреди этого богатства природы и благодатного простора, вдали от Москвы, можно успокоиться душою. Когда я ехал, так мне хотелось перенесть Вас с собою в эти чудные места…».

Умер С.Т. Аксаков в Москве 30 апреля (12 мая) 1859 года, похоронен в Симоновом монастыре. В 1930 году его прах перенесён на Новодевичье кладбище.

Творчество Аксакова и аксаковские места не забыты в нашем крае. С 1988 года ежегодно в третье воскресенье сентября проводится в области Аксаковский праздник. Местом проведения является с. Аксаково Майнского района Ульяновской области (бывшее родовое имение Аксаковых), У входа в усадьбу гостей встречают персонажи знаменитой сказки «Аленький цветочек». Они вручают каждому гостю символ праздника - значок «Аленький цветочек». Здесь работают творческие и игровые «поляны», гостям проводят экскурсию по экологической тропе "Аленький цветочек", знакомят с книжными выставками, на празднике выступают поэты и прозаики, профессиональные и самодеятельные коллективы района и города. Областная библиотека для детей и юношества проводит конкурс «Аленький цветочек» в номинациях «читаем сказку», «рисуем сказку», «сочиняем сказку».

Своим творчеством Аксаков убедил нас, что всякая жизнь интересна и что ни одна жизнь не заслуживает смерти, ни одна смерть не права перед человечеством и перед бессмертием. В прозе и обыденности бесцветных дней, в однообразии быта, в механизме самодовлеющего хозяйства он увидел и показал внутреннюю красоту, мерное дыхание человеческой души.

Мы, другие" потеряли вкус к этому существованию ради существования, к этой веренице дней, к этой стильной жизни, которую делит на ровные части маятник старинных часов. Но и нас тихо, нежно и тепло обнимают эти воспоминания, и для нас ласково шелестят эти невыдуманные страницы, посвященные семейному укладу, мирной радости бытия.

Упомянутый уже мной Владимир Солоухин писал, что всегда в отношении аксаковской прозы рядом со словом «восхищение» соседствует слово «удивление». Действительно, нет тут ни занимательного сюжета, ни столкновений характеров. Ни трагических, либо комических ситуаций. Отчего же так интересно? Откуда такое наслаждение читать? Отчего он будит в душе самые дорогие и глубокие струны?

Может быть, от того, что в основе его творений лежит глубокое чувство Родины? Причём это чувство состоит из многих составляющих – сюда входит и чувство родной истории, и чувство будущего, и оценка настоящего, и в числе прочих – и чувство родной природы, любовь к земле, к её лугам, озёрам и лесам.

И когда, заслоненный более яркими, более кипучими фигурами новой жизни, от нас уходит замедленной походкой старости этот добрый старожил, надолго остается у нас в душе какой-то чистый и светлый след и грезятся нам зеленые берега Бугуруслана и выросший на них ружейный охотник Оренбургской губернии - в кругу своих родных, с которыми породнил он и всякого русского читателя.